1943 год, после ранения и лечения в госпитале он был направлен на работу в районный отдел милиции с. Киверичи Теблешского района. За участие в боях был награжден медалью «За отвагу». Фотография сделана в этом же 1943 году. Сфотографирован Лебедев Н.М. у районного здания милиции с.Киверичи.

уроженец д.Троица, Рамешковского р-она. Матрос.

1908 года рождения, перед отправкой на фронт. В мае 1943 года попал в списки без вести пропавших.

родился в д. Бурцевы Горы 1919 году. В 1939 году был призван на действительную службу, которую проходил в Латвии сначала Риге, а затем г.Двинск в гаубичном полку. В июне 1941 года родные получили от Михаила письмо, в котором он сообщал, что служба подходит к концу, и в двадцатых числах будет дома. Но судьба распорядилась по своему…. Михаил был демобилизован 21 июня, но домой так и не попал. Пока ждал своего поезда, объявили о начале войны и его срочно вернули обратно в часть...Г. Двинск был одним из первых советских городов, на которые упали фашистские бомбы. Скорее всего Михаил принял участие в боях с немецко-фашистскими войсками с самого первого дня. Далее с боями отступая вглубь страны, артиллеристский полк, в котором воевал Михаил, оказался в Ленинградской области. Вовремя одного из боев за город Ленинград Михаил Чугунов оказался в окружение, пробиться через линию фронта не смог. Письма от него перестали приходить. Возможно, его дальнейшая судьба так и осталась бы неизвестной для его родителей, но в конце войны неожиданно пришло письмо. Оно было от какой-то девушки, которая сообщила близким Михаила о том, что он, оказавшись в окружении, возглавил один из партизанских отрядов, базирующих в лесах Ленинградской области, и героически сражался в тылу врага. В августе 1942 года отряд был окружен карателями. Командир сделал все для того, чтобы спасти отряд. Ему это удалось, но выходя из окружения, сам Михаил подорвался на мине и получил тяжелое ранение в живот, от которого, без оказания медицинской помощи, к сожалению, скончался. Девушка писала, что похоронили его всем отрядом где-то в лесах Ленинградской области

Обратная сторона фотографии: «На долгую память родному брату Георгию! От родного брата Миши! Моей воинской службы в гаубичном артиллерийском полку. Фотографировался в Латвии в городе Двинск 20/V-41 года. С приветом М. Чугунов»

Уроженец д.Бурцевы Горы, Рамешковского района, Тверской области. Ушел на фронт в июле 1941 года. В 1943 году награжден медалью «За боевые заслуги». Воевал в части «ПАРМ -1 №126 ВВС» Демобилизовался в 1946 году.

Уроженец д.Бурцевы Горы, Рамешковского района, Тверской области. Ушел на фронт в июле 1941 года. В 1943 году награжден медалью «За боевые заслуги». Воевал в части «ПАРМ -1 №126 ВВС» Демобилизовался в 1946 году.

Уроженец д.Бурцевы Горы, Рамешковского района, Тверской области. Ушел на фронт в июле 1941 года. В 1943 году награжден медалью «За боевые заслуги». Воевал в части «ПАРМ -1 №126 ВВС» Демобилизовался в 1946 году.

Уроженец д.Бурцевы Горы, Рамешковского района, Тверской области. Ушел на фронт в июле 1941 года. В 1943 году награжден медалью «За боевые заслуги». Воевал в части «ПАРМ -1 №126 ВВС» Демобилизовался в 1946 году.

В 1941 году ушел на Великую Отечественную войну. В начале 1942 году был ранен. По ошибке в семью прислали похоронку. Но потом пришло письмо от Прохора Петровича из госпиталя города Горького, где он лежал. В госпитале раны залечили. Но так как Прохор Петрович был сильно истощен, его отправили домой поправляться. Дома его ждала жена, четверо детей и родители. Отец Прохора Петровича, Петр Михайлович, держал пчел, была в доме корова, были овцы. Прохор быстро поправился. После вызова в военкомат был признан годным к военной службе и в начале 1943 года вновь уехал на фронт. Был танкистом. В феврале 1945 года в семью пришло извещение о том, что Смирнов Прохор Петрович без вести пропал. Больше семья Прохора Петровича не видела.

Был призван в ряды Вооруженных Сил в конце войны, в 1945 году. Служил в танковых войсках. После войны остался на сверхсрочную службу в городе Слоним, в Белоруссии. На родину вернулся в 1951 году. До войны и после работал столяром.

Был призван в ряды Вооруженных Сил в конце войны, в 1945 году. Служил в танковых войсках. После войны остался на сверхсрочную службу в городе Слоним, в Белоруссии. На родину вернулся в 1951 году. До войны и после работал столяром.

Курсант летного училища Кавун А.З., сослуживец Тугаринова Н.

Курсант летного училища Кутковой Иван, сослуживец Тугаринова Николая

Служил на Дальнем Востоке в годы войны.

Постоянная жажда знаний, желание узнать что-то новое подтолкнули Николая Петровича к поступлению в 1940 году в Московский институт истории, философии и литературы на заочное отделение. В июне 1941 года дед приехал в Москву сдавать экзаменационную сессию, однако ни одного экзамена ему сдать не удалось: началась Великая Отечественная война. Студенты были распущены по военкоматам. Уже осенью 1941 года дедушку призвали в действующую армию на Западный фронт. Немцы рвались к Москве, и Красная армия с кровопролитными боями отступала на восток. Дед попал в артиллерийскую разведку, основной задачей которой являлось обнаружение огневых точек противника. Для этого приходилось оборудовать скрытые наблюдательные пункты, зачастую на нейтральной полосе, в непосредственной близости от фашистов. И даже в самые тяжелые моменты мой дедушка и его боевые друзья были уверены в победе. Меня сейчас поражает, как люди, не видевшие особенно сытой жизни при Советской власти, а многие и несправедливо пострадавшие от нее, смогли сплотиться воедино, выстоять и победить фашизм. На родную землю пришел враг, и все обиды на власть ушли в сторону, а на их место пришло чувство патриотизма, вера в победу. В июле 1942 года Николая Петровича послали в военное училище в городе Белорецк на Урале, которое готовило лейтенантов для Красной армии. Через восемь месяцев в апреле 1943 года, после интенсивного ускоренного курса обучения сотни выпускников, уже офицерами, возвращались на фронт. Мой дедушка попросился поближе к родным местам, и его отправили на Воронежский фронт. 8 мая 1943 года военный эшелон прибыл на станцию города Воронежа. Вот, что увидел мой дед: «Подъезжаем к Воронежу. Всё изменилось, словно я тут ни разу не был. Передо мной развалины зданий, учреждений, скелеты корпусов заводов, остовы жилых домов, обнажённые трубы, пробитые снарядами, изрешеченные пулями стены. Кое-где, по воле случая, оказались не полностью разваленными высокие здания, однако возвышающиеся над окружающими руинами со своими пустыми окнами, как скелеты с впалыми глазницами, кое-где висят перекошенные обрывки надписей, плакатов, таблиц. Смотришь на осколки скульптуры и никак не поймешь, какого великого человека она изображала. А сколько тут пролито крови, сколько жизней улетело… …Я не был в центре, но вижу, что на окраине города не заглохла жизнь. Завод №18 ограждён проволокой, оттуда несётся резкая трескотня, - по-видимому, там испытывают моторы. И всё же - грустно… Одноколейка от самого Балашова (готовясь отступать, второе полотно разобрали в прошлом году) долго вела нас в Воронеж, а прежнего Воронежа не оказалось: он погребён под камнями, щебнем и пылью. - Мы и после войны никогда не увидим здесь того, что видели до войны. Воронеж будет только значиться на географической карте», - огорчённо говорит лейтенант Крицкий. Дальнейшую службу Николай Петрович проходил в составе 33-й Гвардейской отдельной артиллерийской бригады в качестве командира взвода артиллерийской разведки. В начале июля 1943 года началось одно из крупнейших в истории Второй мировой войны сражение, известное как Курская битва. Из дневника деда: «5 июля, полночь. Все началось 4 июля. Солнечное утро предвещало хороший день. До полудня было тихо, молчали пушки и пулеметы, в кустах явственно слышалось тиньканье синицы. Затаились в окопах солдаты, но эта тишина полна тревожных ожиданий: в каждое мгновение могла взорваться такой канонадой, от которой глохнут люди. Вдруг, в 16.00, по телефону в штаб бригады, начальник штаба 159 артполка майор Згутницкий доложил тревожным голосом: - Деревню Бутуво бомбят более 50 вражеских самолётов… Через несколько минут число бомбардировщиков возросло до сотни. Шёл воздушный бой. То там, то тут, испуская хвост чёрного дыма, самолёты врезались в землю. Выползли танки, ведя за собой пехоту. Наши снаряды (а мы их узнавали по характерному полёту и разрыву) с шуршанием пролетали через наши головы и тяжело ухали впереди нас – там, где вражья пехота, танки и минометы. Первая танковая волна была остановлена. Горело и новое оружие немцев, о котором мы раньше слышали, - танки «Тигр» с десятисантиметровый лобовой броней и самоходное орудие «Фердинанд» с лобовой броней в 20 сантиметров толщины. И хоть танки двигались скоплением по сто – двести штук, нависали над передним краем, - наша пехота дралась героически. Лишь к ночи, ценой огромных потерь нейтральная зона и предполье в ряде мест были захвачены немцами». 12 июля 1943 года произошло крупнейшее в человеческой истории танковое сражение под станцией Прохоровка, где на ограниченной территории сошлось до 1500 танков: порядка восьмисот с Советской и семьсот с Германской сторон. Наблюдательный пункт, на котором находился Николай Петрович с разведчиками, был расположен на невысоком возвышении, и через стереотрубу отлично просматривалось поле боя. Из книги деда: «14 июля. Позавчера под Прохоровкой танки вступили в прямое противоборство. Случилось так, что столкнулось по несколько сот машин с каждой стороны. Это было настоящее побоище: танки, как в дуэли, сближались, стреляли друг в друга, шли на таран. Гул выстрелов и взрывов, скрежет железа, хлопанье гранат, копоть горящих танков, дым от выжигаемой ржи, перебежки и перестрелки оставшихся в живых танкистов – всё это можно было видеть с НП. И все же наша взяла: в танковом сражении победили наши «тридцать четвёрки», победило военное искусство и мужество наших людей». С этой битвы началось победное шествие тридцати трех артбригад по освобождению захваченных фашистами земель: Украины, Польши, Чехословакии. Это сопровождалось ожесточёнными боями, гибелью боевых товарищей. С Украиной деда всегда связывало воспоминание о форсировании Днепра, когда плот, на котором было отделение артразведчиков, попал под шквальный миномётный обстрел, и необходимо было ещё преодолеть сильное течение реки, чтобы не утащило к немцам. Польша запомнилась костёлами, на которых оборудовали наблюдательные пункты, постоянно превращавшиеся в ад на земле от бесконечных обстрелов. На войне легко погибнуть. Но если бы погиб мой дед, не было в природе моего отца, не было и меня. Прервалась бы цепочка жизни. Но отвага зачастую помогает выйти победителем в схватке с врагом. Из дневника деда: «1 июля 1944 года. Из 13-й армии артбригада уходит в 60-ю армию - за 20 километров южнее города Тернополь. 25 июля 1944 года. … Через несколько дней выяснилось, что мы не зря лезли в мешок: наша 60-я армия соединилась с 13-й, и 5 немецких дивизий оказались в котле. Немцы рвались из окружения, но их били со всех сторон. Поэтому ожидать их надо было везде. Я решил уточнить границы окружения, чтобы потом открыть арт-огонь по скоплению врага… Мы скрытно, по оврагу, спустились к ржаному полю, пригнувшись, пробрались рожью еще с километр и в том месте, где имелась небольшая возвышенность, за которой начиналась низина, установили стереотрубу, окуляры которой едва-едва выглядывали изо ржи. Маскировка была полная. Я вел наблюдение через стереотрубу, товарищи следили в бинокли. И вдруг что-то темно-зеленое качнулось в обзоре и заслонило окуляры. Чтобы выяснить, в чем дело, я немного приподнялся над рожью: десятка два немцев, поднявшись с низины, где они укрывались, шли на нас, - шли тупо, обреченно, нахлобучив железные каски. Кто-то из товарищей шепнул: «Надо в овраг…» Я тоже сначала так подумал - в овраг: чего делать – их много, нас всего трое… Но в горячке отрезал: «Приготовить оружие!..». Немцы, не замечая нас, брели по полю в рассыпную, отыскивая лазейку, через которую можно было бы вырваться из окружения. И надо же так случиться: шли прямо на нас, будто именно мы были им нужны. И когда между нами оставалось пятнадцать метров, - а я и сейчас уверен, что точно пятнадцать, словно подсознание только и обязано было делать, что точно определять расстояние до врага, - мы выскочили изо ржи, и я, размахивая пистолетом, свирепо и дико заорал: - Hande hoch!.. Hande hoch!.. Waffen hinlegen!.. Oder ich werde schieвen!.. Немцы, не ожидавшие засады, были ошеломлены. Вероятно, они подумали, что перед ними укрывается взвод, а то и рота, и не вступили с нами в борьбу. Они стали разоружаться - в рожь полетели их автоматы. Я еще раз прохрипел: - Waffen hinlegen!.. Stehen bleiben!.. Пленные, а их оказалось 24 человека, были построены в колонну по – двое, Громов повесил стереотрубу за плечи и под автоматом стал конвоировать их в штаб бригады…» Дедушка сам чуть не погиб, получив тяжелейшее ранение во встречном бою, когда его разведгруппа встретилась на нейтральной полосе с вражеской. Это произошло 25 января 1945 года, через день после освобождения Кракова. Пройдя курс лечения в госпиталях Кракова, Львова и Киева в течение двух с половиной месяцев, Николай Петрович снова попал на фронт в Германию и встретил победу под Прагой в Чехословакии 11 мая.